Огонёк памяти не угаснет в наших сердцах

Сочинение   ученицы   11  класса 
Новотарбеевской средней школы
Власовой Марины.

"Здравствуй, школа!" – каждый день мы произносим эти слова. Как хорошо прийти сюда раньше всех и войти в тишину коридоров. Тишина…

   Иду по коридору медленно, не спеша, никого нет. Учительская… На шкафу раздулся от важности глобус, а в шкафу наши тетрадки с контрольными. Сюда зовут нас, чтобы сделать внушение, как моряков на адмиральский ковёр.

   Спортивный зал. И здесь пусто. Застыли в неподвижности чёрные кольца, замерли рыжие маты.

   Сейчас тишину нарушит басовитый шум звонка и топот бегущих ног. А пока…

   А вот и наш родной кабинет литературы. Здесь за окном всегда шумят тополя, ветер перебирает,  пересчитывает листья. И сейчас он говорит о чём-то с листьями. А деревья сердятся, негодуют. Может быть, они вспоминают те страшные годы…

   Они старше нас, четырнадцатилетних. Они помнят чёрные обгоревшие леса, залпы орудий. А чтоб этого никогда не узнали мы, насмерть стояли наши деды и прадеды.

   Как и сейчас, родная земля заполнилась цветением вишнёвых садов, чистыми, как хрусталь, родниками. И вдруг…

   Утром из репродукторов на улицу неслась Шестая симфония Чайковского. Так началась война. И сразу же стала бесцеремонно вмешиваться в жизнь людей, ломая её устоявшиеся основы.

   В этот день война для Екатерины Ивановны была еще только причиной, из-за которой один из пятерых сыновей не мог приехать в отпуск. Она не знала ещё, что скоро весь смысл этого слова ворвётся в её чистую комнату в виде желтоватого листка бумаги с горько-полынным названием "похоронная".

   С пожелтевшей военной фотографии на меня смотрят живые мальчишечьи глаза. Лицо чуточку напряжённое, как и на всех фотографиях. Чёрные вихры аккуратно приглажены, лишь у виска вьются непокорные пряди.

   Их было пятеро у Екатерины Ивановны. Пять сыновей. И трое в первые же дни ушли на фронт.

   И полетели с фронта в далёкую русскую деревеньку солдатские треугольники с номерами полевой почты и штампом "Проверено военной цензурой", а в них нежные и добрые слова родителям, советы братьям: "Дима, ты пошёл работать. Очень рад. Конечно, это трудно – попасть в новую обстановку во время войны, да ещё сразу после школы. Время сейчас серьёзное, поэтому ты должен к своей работе честно и добросовестно относиться, прислушиваться к тем советам, справедливым и хорошим, которые дают тебе старшие товарищи. Работай, помогай фронту. Берегите  с Пашей маму". Эти слова из письма Григория. Он писал чаще. Спешил побольше поговорить с родными…

   В своей фронтовой весточке он сообщал: "Вы просите меня написать о своей жизни здесь. Я не знаю, что бы написать. Мы так привыкли ко всему, и таким всё кажется обычным, что почти невозможно выделить что-нибудь особенное. Сейчас мы отдыхаем после операции, набираемся сил для предстоящих боёв".

   "Мы так привыкли ко всему…" ко всему? Нет, не мог привыкнуть Григорий к тому, что в каждом бою погибали его друзья, которых было у него много. Они любили его за честность и скромность.

   Много пришлось вынести  на фронте старшему сержанту  Григорию Власову. Бой за Москву, ранение, плен, дерзкий побег из плена и новое ранение, на этот раз очень серьёзное – с таким отправляют в тыл… Должны были отправить и Григория, но он отказался уезжать с фронта. Не помогли доводы, что и в тылу он нужен, что и там он сможет работать на победу.

   "Я в состоянии сражаться. Здесь я нужнее",– был его ответ.

   А потом оборона Ленинграда, тяжёлые изнурительные бои и последний бой…

   Она, родная моя, мужественный мой человек, устояла на ногах в тот день, когда Настя, сельский почтальон, робко вошла в избу и протянула ей тот леденящий жёлтый листок. Взяла, выбежала в чём была, простоволосая, с руками, испачканными тестом. Добежала до липы и только тогда упала на землю, забилась, давясь от слёз и крика…

   Через месяц уехал учиться в военное училище Дмитрий. После гибели брата он решил стать офицером. Тяжело было провожать из дома ещё одного сына, ещё одну частичку сердца. Но она не отговаривала, не запрещала, только плакала украдкой да старалась уделить Павлу, последнему сыну, немного больше ласки, чем остальным, хотя всегда была сурова в чувствах.

   Но судьба к ней была жестока. Ещё одна похоронка. Василий…

   Его в отряде любовно называли Вася-пулемётчик. Друзья считали, что своим бесстрашием и смелостью он очень похож на легендарную чапаевскую Анку. А ведь ему тоже было страшно. Страшно и жутко. Ну, хотя бы в первом бою под Москвой. Но не тем ли отличаются настоящие мужчины от трусов, испытывая одни и те же чувства, одни не поддаются им, продолжая сражаться до конца, а другие бегут. Хотя нет, не совсем одни и те же. Настоящие люди все свои чувства и порывы могут подчинить главному – любви к Родине.

   Страшно было и в последнем бою, когда их отряд неожиданно встретился с превосходящими силами противника. Гитлеровцы, увидев перед собой горстку советских бойцов, смело бросились на них в атаку.

   "Отходи!" – крикнул Василий и сам лёг на пулемёт.

   Огненной струёй он обдал фашистов и прижал их к земле. Василий оглянулся назад и мягко улыбнулся: товарищи подползали к лесу…

   Василий с ещё большей силой припал к пулемёту и по-чапаевски подбадривал себя: "Врёшь, не возьмешь! Пока я жив и есть патроны, ко мне не подойдёте!" Оставшись один на один со сворой озверевших фашистов, тяжело раненый, он до последнего патрона в пулемёте, до последнего стука в сердце защищал родную русскую землю.

   В подобных боях рождалось бессмертие сотен. В тех боях начало бессмертия Григория Власова, Василия Власова и других новотарбеевцев.

   Они не были героями – они были солдатами Отчизны. Они не имели орденов, но высшей наградой для них, пусть посмертной, стала благодарная память потомков.

   А она сидит и смотрит на фотографию… Рано поседевшая, с усталыми глазами и добрыми руками, изуродованными работой. "Сынок, Серёженька, вернись живым". И он услышит её мольбу, он вернётся.

   Сергей… Он всегда был нежным, заботливым, очень трудолюбивым и весёлым. Когда его по нескольку дней не было дома (он был хорошим спортсменом, поэтому часто уезжал на соревнования) сразу не хватало его открытой улыбки, его юмора, его крепких рук, его самого.

   Сергей хороший советчик. Он всегда с удовольствием помогал младшим братьям, когда они не понимали какое-либо задание. Он терпеливо отвечал на все их вопросы. А какие они были счастливые и гордые, когда каждое утро ходили с ним – большим, крепким в школу. Они любили смотреть, когда зимой брат, выйдя в поле, умывался снегом, как движутся его крепкие мышцы. Его любили и другие дети. Когда он выходил на улицу, мальчишки мгновенно окружали его.

   Эта любовь, любовь к детям, повлияла на его будущий выбор. Он окончил педагогический институт.

   В нём не было ничего героического. Подвигов он не совершал, громких речей о долге и чести не произносил, а когда Родина позвала, он в первые же дни пошёл добровольцем на фронт.

   Безгранично любил жизнь, этот самый обыкновенный, негероический человек. Как и тысячи юношей его поколения в течение четырёх долгих лет ежедневно рисковал ею, самоотверженно шёл на подвиг, чтобы только приблизить победу. Капитан Власов командовал ротой разведки. Всегда впереди там, где труднее. И остался жив. Материнские слёзы, мольбы хранили его. И наград боевых у него было столько, что, пожалуй, хватило бы всем трём братьям… Сергей вернулся героем… Мать дождалась третьего сына.

   Эта женщина прошла через трудное, грозное время вместе с Родиной. Поэтому она кажется мне такой дорогой, знакомой, хотя знаю я о ней только по воспоминаниям своей бабушки. Жизнь она прожила так, что, оглядываясь на предыдущий путь, могла идти с гордо поднятой головой по следующему, ещё более трудному.

   Поклонимся же в пояс русской женщине, которая вынесла на своих плечах все тяготы войны, боль разлук, утрат, невыплаканных слёз.

   Поклонимся в пояс её сыновьям. Дело, за которое они боролись, живо и будет жить вечно. Оно в моём отце – Василии Власове, во мне – Марине Власовой, в веснушчатом мальчишке, бегущем мимо школы, в тонкой девичьей руке…

   "Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины", — так написано на могильных камнях золотом по мрамору.

   "Вечная слава!" — так, вероятно, шепчет огненный факел Вечного огня. Языки его пламени, перебивая друг друга, стремятся ввысь, передавая своё волнение нам. Огонь горит и рассказывает свою  нескончаемую повесть, повесть свидетеля и очевидца. Он будет рассказывать её нашим детям, детям наших детей, современникам будущего.

   А тополя шумят, прощаются с нами. Мы идём навстречу жизни. Мы идём с раскрытой душой. Мы идём со своими мечтами, идеалами, желаниями. А в душе нашей живёт Любовь. Большая любовь к жизни, к родной земле, любовь к людям, желание нести им радость, пользу, счастье… И хотим хотя бы чуточку быть похожими на героев.

Назад